Не плачь, Джульетта! [Феллини] - Людмила Бояджиева

Джульетта: — Хотелось отметить это событие с особой торжественностью. Правда, приятный запах из кухни? Я положила в приправу много трав… Ладно, обойдемся без ризотто. Так оно даже сильнее пахнет. Спасибо за удачную помощь, ФеФе.

Федерико (протягивая обожженную руку): — Милая, перестань дуться, мне больно. Полечи меня. Смотри, какая жуткая водянка!

Джульетта (посмотрев его руку): — Правая! Бедный мой художник. Ты загубил ризотто, но оно успело–таки куснуть. Погоди, я поищу мазь от ожога, не шевели рукой. Святая Мария, помоги ему.

Джульетта уходит, Феллини быстро звонит в ресторан: — Это синьор Феллини. Приветствую тебя, Пиппо. Пришли мне срочно две порции самого лучшего ризотто и цветы. Ай, не знаю какие! Какие–нибудь. Только побольше!

Возвращается Джульетта, осторожно обрабатывает ожог.

Джульетта: — Теперь будет полегче, в мази ментол и анастезин. Тем более, если закусить мороженым. Я запаслась ореховым. Угадай, что еще есть? Черешня! Так я несу мороженое? С орехами и с черешней. Налей пока вина. Выпьем за Марконе! Только бы он не захворал, наш милый, честный продюсерчик! (уходит на кухню)

Звонок в дверь. Феллини открывает. Вносит коробку с ризотто, ставит на стол, ставит у места Джульетты корзину фиалок.

Телефонный звонок.

Голос в трубке: — Это Марконе.

Федерико: — Что случилось, Марио? У тебя похоронный голос.

Голос в трубке: — Слушай, старина, все отлично… Но видишь ли — мне вовсе не светит помирать во цвете лет. А твой фильм для меня настоящее самоубийство. Так что пусть Святой Дух остается с тобой, а я отправлюсь рисковать жизнью на сафари…

Возвращается Джульетта с подносом, на котором вазочки с мороженым и черешней. Видит коробку, цветы и ошеломленное выражение лица мужа)

Джульетта: — Что здесь произошло?

Федерико: — У меня две новости — хорошая и не очень.

Джульетта: — Господи — сразу две за пять минут! Я ведь только успела протереть пол на кухне и разложить мороженое в вазочки…

Федерико: — Это ризотто и цветы… от Марконе. И второе (смотрит на часы): — Наш подписанный контракт прожил всего 16 часов.

Джульетта: — Марконе заболел?

Федерико: — Он уже на сафари. Будем надеяться, что его не сожрет тигр.

Джульетта: — Не сожрет? Ах, разумеется, ты прав. Тигр отравится. Жалко животное.

Феллини обнимает Джульетту здоровой рукой и подносит к ее лицу фиалки: — Ты же все время мечтаешь о цветочках.

Джульетта: — Только о тебе и нашем фильме.

Федерико: — Фильм издыхает… И какой идиот придумал, что посуда бьется к счастью!

Джульетта: — Банкет не отменяется! Кто–то говорил, помнится, что настоящая жизнь, это ярмарочный балаган с фейерверками, ряжеными, феями, небылицами и сладко–безумной музыкой … У нас что — не настоящая!?

(Проходит оркестрик из «Восемь с половиной).

Джульетта кричит: — Нам весело, нам страшно весело! Мы совершенно невероятно счастливы!

(СВЕТ НА ЭПИЗОДЕ В ГОСТИНОЙ ФЕЛЛИНИ ГАСНЕТ)

Журналист: — Съемки фильма затормозились, а суета вокруг него нарастала.

Следует ряд быстрых жанровых зарисовок. Снова в кабинете Чинечитта. Федерико куда–то тщетно названивает. Врывается продюссер Н.

Н: — Федерико! Мама миа! Я слышал, как лажанулся Марконе. Отказаться от такого материала! Твой фильм сделаю я! Мне нужен цветок в петлице. Давай, давай скорее твои наброски. Горю нетерпением прочитать сценарий.

Федерико дает Н. тощую папку: — Написано, собственно, не много. Я и Тонино Гуэрра изложили самую суть. Все дело в эффектных сценах телешоу и подготовки к нем. Закулисье телеабсурда. Знаешь — этот сумасшедший, ослепляющий нелепостью мир телевидения. Все из ряда вон выходящее, чудовищное, бредовое, нечеловеческое ТВ преподносит зрителям, как вполне очевидную повседневную реальность — нормальную, понятную, привычную. И наоборот — все банальное, ничтожное, обыденное — телевидение подает торжественно: с фанфарами, хореографией, юпитерами. Такое огромное разбитое зеркало, в каждом осколке которого отражается изуродованная реальность — кривляющаяся, лгущая, гипнотизирующая…

Н: — Гениально! Да это же классно, это потрясающе — показать адскую кухню массового гипноза! И на ее фоне — малышка Мазина, трепетная, хрупкая, настоящая! Умираю от нетерпения. Можно почитать прямо в соседней комнате? (Уходит с тощей папкой сценария)

Феллини звонит Джульетте: — Милая, кажется, он согласен. Николетти. Хочет работать только нами. И без ума от тебя. Скрести пальцы, Джульетта!

В кабинет заходит Николетти, небрежно кладет на стол папку. Он разочарован и даже слегка обижен.

Н: — Что ты мне подсунул? Но это же не серьезно! И это совсем не Феллини! Несколько страниц — пустяк какой–то. Я хотел сделать выдающийся фильм! Восемь миллионов долларов. Даже десять! А у тебя что? Жалкий полуфабрикат — тяп–ляп и готово. Какой уж там цветок в петлице…

ЗАТЕМНЕНИЕ. В этом же кабинете Федерико, Джульетта и только что вернувшийся из Индии Бруннело Ронди — кинорежиссер, сценарист, киновед, ближайший сотрудник, при участии которого созданы все его важнейшие фильмы.

Б. Р. разворачивает бумажный пакет, достает фигурку Шивы, устанавливает на полку: — Шива — большой авторитет у буддистов и индуистов! Пусть всегда стоит у тебя перед глазами. Шесть рук — это, знаешь, совсем не помешало бы каждому из нас. Решило бы многие проблемы. Пардон, Джу, я имел в виду процесс приема пищи и творческих отправлений. Индия — я вам скажу, что–то особенное. Сплошной балдеж! Представьте: в глухой деревушке на юге я видел факира, который одной лишь силой взгляда может лишать девушек невинности! Мало того! От его взгляда они еще и беременеют. (Джульетта и Феллини переглядываются) Я сам видел — вокруг его халупы бродят такие пузатые телки. Почему бы тебе не вставить его в фильм?

Федерико: — У меня уже есть твоя идея для шоу на телестудии — показать индианку — этакую статуэтку из древнеиндийского храма, которая так владеет телом, что способна удовлетворить одновременно восемь мужчин. (провакационно) Мне нравится, а Джульетте не очень.

Джульетта: — Брунни, ты был соавтором лучших фильмов ФеФе. А сейчас предпочел путешествия, уступив место у руля Тонино. И, кажется, не очень–то разобрался в сути. «Джинжер и Фред» — фильм скорее лирический… Не будет ли… слишком гротескна эта индийская чушь? У наших постаревших влюбленных такие тонкие отношения. От этого безумного телешоу и так слегка крыша едет…

Б. Р.: — Крыша едет — и отлично! Милая! Трагифарс — стихия ФеФе. Да и твоя, детка. Вам надо подманить зрителя яркой блесной. Что бы они поймались на вашего облезлого Пиппо и далеко не юную, извини, Джульетта, героиню. Ладно, друзья, меня ждут в киноклубе.(подмигивает) Ты как всегда пропускаешь?

Федерико: обреченно: — У меня встреча с очередным продюсером.

Б. Р: — Непременно расскажи ему про индианку. Эти пройдохи любят горяченькое. Чао, Федерико, целую, Джульетта! (уходит)

Секретарь Фьяметта докладывает: — Синьор Жан Бриссар. Продюсер студии Гомон.

Заходит продюсер Б. — молодой, худой, нервный, похожий на индейца. Говорит, держа в зубах дужку очков, при каждом слове они дергаются, слепя бликами.

Федерико, стараясь вдохновиться: — Это фильм о встрече на телешоу двух уже далеко немолодых людей. Некогда они были чрезвычайно популярны, копируя номер знаменитых американских чечеточников Джинджер и Фреда Астора. Жизнь пройдена, и это выступление — последняя возможность вспомнить былое. Вспомнить старое кино… Но… наверно, его лучше не вспоминать…. (устало). Собственно, вы ознакомились с наметками сюжета. Видите ли, в моем случае полноценный сценарий появляется в самом конце, нередко после завершения монтажа. Основные поиски и находки происходят в процессе съемок.

Б: — Идея фильма мне очень нравится… Но, в самом деле, принцип работы без сценария несколько рискован. Для продюсера — это кот в мешке. Поэтому я ставлю одно условие — должна быть раскадровка: все расписано подробно и точно — кадр за кадром. После чего, дорогой Феллини, я заплачу вам вдвое больше чем кто–либо.

Затемнение. Снова в кабинете Феллини. Здесь так же Джульетта и Секретарша Фьяметта.